Чужое дело
Подростком я дружила с девочкой Тоней. Точнее, быть Тоней ей не всегда удавалось, и большую часть времени Тоня оставалась мальчиком Антоном, которому очень тяжело было находиться в теле старшеклассника-скейтера. Дома Тоне запрещали даже одеваться по-женски, и она отводила душу в нашей компании отщепенцев.
Наша общая подруга шила для Тони платья. А вот с обувью была беда, поэтому все девочки из солидарности часто носили свои кружевные юбочки с кроссовками и кедами. И Тоня среди нас была королевой: высокая, безумно красивая. Мальчиков же в компании ужасно занимала другая вещь. Так вышло, что в телесном воплощении мальчика Антона был один завидный параметр: очень большой член. И ребята, узнав об этом, никак не могли успокоиться.
Ведь самой чистой и искренней мечтой Тони, на которую она копила карманные деньги и зарплату с подработок, была операция, при которой этот самый член, если вкратце, вывернули бы наизнанку, искромсали и сложили, как оригами, в новенькую вагину. Мальчики у нас были продвинутые и понимающие, но жаба их все равно душила. То и дело один из них заводил с Тоней разговор о необходимости избавляться от такого сокровища. Тоня сначала просто кивала и шутила в ответ, потом зло плевалась и проклинала “бесполезную сосиску”, потом начинала плакать и целый день ни с кем не разговаривала.
Она ненавидела свое тело таким, ненавидела ненужный отросток между ног, то, как мышцы проступали рельефом там, где у других девочек нежный жирок, всю эту колкость и грубость непонятную. Я все чаще вспоминаю заплаканную после “Ставить себя на чужое место” – фраза, которой русскоязычного человека с детства взывают к состраданию, – абсолютно несостоятельна и, более того, ложна
разговора о необратимости и боли Тоню именно сейчас, когда волна беспокойства за чужие гениталии стала массовой. Сначала была группа "Война" с курицей во влагалище – "сарафанное радио" в эту историю на злобу дня вписало еще и Надежду Толоконникову. Теперь вот Петр Павленский с прибитой к брусчатке Красной площади мошонкой. Комментаторы в рунете, знакомые и незнакомые мне люди в социальных сетях и реальном общении, изнывают от беспокойства за чужие половые органы, да так, как будто это им пихают куриц и вбивают гвозди.
Этот порыв, как ни удивительно, довольно добросердечен. Как будто неосознанное стремление обрести эмпатию. Неразработанная, невызревшая способность поставить себя на чужое место. Это как на уроках пения, пока не распоешься, жутко хрипишь, на первом занятии йогой едва гнешься, а в прописях первоклассника обычные вертикальные палочки заваливаются, как бурелом. Так и здесь: вроде изо всех сил хотят войти в положение, но чувствуют пока все равно только свои же яйца, свое влагалище, свою картину мира.
“Ставить себя на чужое место” – фраза, которой русскоязычного человека с детства взывают к состраданию, – абсолютно несостоятельна и, более того, ложна. Мы все умеем себя ставить на чужое место, и, самое важное, преуспеваем на этом чужом месте всегда в разы лучше тех, кто на самом деле его занимает. Потому что, даже становясь на чужое место, мы никогда не сдаем свои позиции, свои особенности, свой эмоциональный багаж, который делает нас абсолютно другими людьми, чем те, кому “чужое место” принадлежит.
Истории с гениталиями проще всего демонстрируют этот этический тупик. Когда пытаешься представить себя на месте другого человека, у которого в родовом канале замороженная курица, а в коже мошонки – гвоздь, сложно отринуть все те физические ощущения, с которыми живешь с рождения и которые заполняют собой всецело твое личное представление о телесности. Даже ясно поняв, что взаимоотношение с собственным телом у художников-акционеров абсолютно отлично от того, которое сложилось у меня с телом собственным, я не могу перестать прикидывать, хватило бы места куриному трупу внутри меня. Но, очевидно, совершенно другое дело, когда речь идет о художниках с глыбой идеи.
К сожалению, то же сырое, непережеванное сопереживание достается и таким вот Тоням, для которых каждый миг существования – это жгучая, невыносимая боль. Им не надо, чтобы на их место вставали, им надо, чтобы поняли, что их боль – другая, неповторимая, которую даже представить себе нельзя, если с ней не родился. Когда ситуация выходит за рамки простой телесности, становится еще сложнее отслоить от себя весь существующий опыт и ощутить себя абсолютно невинным. Я долго и искренне верила в то, что смогу что-то доказать самопровозглашенным гомофобам, если буду все время приводить пример гипотетического подростка-гомосексуала, который из-за принятия гомофобного закона чувствует страшную пустоту вокруг себя, чувствует себя больным и неправильным, и кончает жизнь самоубийством.
Мне этот пример понятен, потому что я была тем самым суицидальным подростком, потому что всегда чувствовала себя изгоем, и никогда, кажется, не перестану. Но тот взрослый, кто в школе, в институте и всегда после был и остается душой компании, кто вполне себе успешен в делах, счастливо женат, да еще и с детьми, отвечает мне чаще всего на такой пример что-то в духе “выживания сильнейших”. Для него мой гипотетический подросток не достоин снисхождения, потому что, оказавшись на его месте, этот взрослый, как ему кажется, все равно был бы тем же крепким внутри и снаружи парнем, солью земли. Его дети, оказавшись на месте подростка, тоже, как он считает, одержали бы победу над собой, обществом и несправедливостью.
Все было бы не так, конечно. Но мало кому приходит в голову снять сначала свою шкуру, влезая в чужую. И теряется понимание того, что слабость – в нас всех, что зависимость легко приобретаема, что мы все ходим по краю. Совершенно разные, совершенно по-разному относящиеся к своему телу, к себе, к окружающим, с совершенно разной любовью. А как без этого послушный гражданин поймет несдержанного художника? Как счастливый поймет страдающего? Как поймет привыкший не задавать вопросов "узника Болотной"? Однажды в ответ на дурацкие вопросы мальчиков Тоня разделась и сквозь зубы предложила одному из них забрать так беспокоящий их кусок плоти себе. На белесом, бритом паху у Тони были свежие шрамы от порезов. Больше мальчики ее не доставали. Я не знаю почему. Может, поняли, что даже прекрасное тело бывает ненужным. А может, просто пожалели.
Катя Казбек – феминистка, ЛГБТ-исследователь, публицист, гражданка мира Сочувствие и близость чужой боли тоже бывает разным. Понимать не значит принимать, сопереживать - не значит одобрять, и здесь два совершенно разных пути.
Ваш "телесный" натурализм, здесь совершенно неуместен, он неуместен вообще, кода речь идёт о душе и духовных понятиях. Это не дубина, которой надо бить "гомофобов" (куда Вы, движимые праведными намерениями, так легко записываете всех с Вами несогланых), или недостаточно сочувствующих, чтоб до них "дошли" страдания тех, кто по разным причинам потерял связь с собой настоящим. Ваша дубина ударяет по Вам-же.
Единственный способ помочь этим людям и обществу понять страдания таких людей и помочь им, при этом не калеча это общество - в первую очередь, честная расстановка всего на свои места и принятие истины. Называние нормой то, что нормой не является и навязывание обществу лжи, чтобы избавить кого-то от страданий, не есть принятие истины, а путь в бездну. Эти несчастные действительно, благодаря Вам и таким, как Вы, начинают верить в то, что Бог ошибся, и надо Его исправить, чтоб быть счастливыми. И потом исправить общество, чтоб счастью никто вообще не мешал. Вот это и есть второй путь, который кажется Вам единственно верным. Но он не ведёт ни к истине, ни к здоровому обществу.
Снова совпали во мнениях, хоть и не до конца. Я при каждом удобном случае повторяю: пора становиться людьми. Так называется объёмистая разработка, оставшаяся на «упавшем» внешнем диске. Не успел опубликовать даже сжатый вариант. Вряд ли сумею восстановить. Посвящена она необходимости замены инстинктов разумом. Есть там мысли об отмене (не запрете) религии и всех контактных видов спорта, включая футбол. Кстати, последний мне кажется самой гомосексуальной игрой: после каждого забитого мяча игроки долго имитируют свальный грех.
Но об отмене, замене, запрете следования основному инстинкту речи там нет. Так далеко зайти я не осмелился, хотя с некоторых пор лучше понимаю героя бессмертного романа В. Войновича «Москва 2042» Лео Зильберовича, обходившегося без женщин из утилитарных соображений: «Ну да, ну приятно. Но из-за пяти минут удовольствия столько суеты до и после». Представьте себе религию, проповедующую отказ от секса – «зильберизм». Если у неё окажется столько последователей, сколько их у католицизма и протестантизма, – конец света окажется не за горами. И если человечество до сих пор существует, значит, основной инстинкт сильнее разума. А что: мы ведь идём к женщине не потому, что кто-то когда-то якобы сказал «плодитесь и размножайтесь», а лишь для того, чтобы получить удовольствие. В противном случае мы превратимся в самовоспроизводящихся роботов.
«Роль духовности в оральном сексе» – очень неплохая тема для исследования, спасибо.
«Запрещал для того, чтоб человек мог согрешить. Чтоб был выбор согрешить или нет». Так это и есть запрет ради запрета, который вы называете идиотизмом и бредом. Или запрет ради проверки своих творений на вшивость. А то раньше не знал, всеведущий!
И всё-таки, какая терапия существует для смены сексуальной ориентации?
Нет, всё сочетается, если не вырывать слова из контекста. Вынуждены РАЗДЕЛЯТЬ, а не вынуждены удовлетворять. А об отказе от удовлетворения речь не идёт. Природа придумала инстинкт, против него не попрёшь. Уверен, что и у геев так же. Есть воздержание вынужденное (например, у моряков и полярников) и сознательное (у священников, монахов или по личным мотивам). Но вы-то требуете, чтобы ВСЕ геи сдерживали себя и отказывались от удовлетворения основного инстинкта доступным им способом в угоду вам, поскольку вы в какой-то книге вычитали, что совершать половой акт с мужчиной как с женщиной грешно.
Длительное воздержание не полезно, как и всё противоестественное. Да, организм живёт и работает, но не так, как обычно. Он лишён определённых эмоций, ведёт растительный (даже не животный) образ жизни, хотя и растения размножаются. На воздерживающегося мужчину (за женщин сказать не могу) кроме инстинкта давит излишек андрогенов (или андрогены как раз и являются инструментом инстинкта?), он становится раздражительным и даже агрессивным, как резко бросивший курить (по себе знаю – в командировках туго приходилось, а сейчас не курю десятый месяц).
Вы подтвердили мою мысль о том, что всё ваше писание базируется на противоречиях. Бог создал мужчину и женщину с аппаратом размножения, но запретил им размножаться. Он (всеведущий) заранее знал, что запрет будет нарушен, потому и снабдил свои творения пенисом и вагиной. Тогда зачем запрещал? Видно для того, чтобы знали, кто в доме хозяин.
Так что скажете насчёт орального секса мужчины с женщиной и наоборот?
Какая терапия существует для смены сексуальной ориентации?
Не ожидал от вас, Андрей, гремучей смеси богохульства и мракобесия.
Бог, создав гомосексуалов, ошибся? Но Бог не может ошибаться, он всеведущ и всемогущ. Получается, не ошибся, а значит, сделал это с какой-то целью. Если гомосексуалов создал не Бог, а кто-то другой за его спиной, значит, Бог не всеведущ. Если Бог всеведущ, тогда он знает о созданных кем-то гомосексуалах. Но если они не входили в Его планы, и не нравятся Ему, Он должен был давно их уничтожить. Он не уничтожил гомосексуалов по двум возможным причинам: 1) Он не всемогущ; 2) Он не возражает против их существования.
Вторая тема. Бог создал Адама по своему образу и подобию. Не спрашиваю, для чего Богу член, спрошу зачем он Адаму? Идём дальше. Бог создал для Адама Еву с гениталиями другого типа, к которым орган Адама подходит как ключ к замку. Кажется, в науке это называется комплементарностью. Зачем? Ведь изначально пара не была предназначена Им для размножения. Он заранее предвидел их грехопадение? Тогда почему способствовал ему, а не пресёк на стадии конструирования тела?
Темы связаны. Допустим, есть какая-то «исправляющая» терапия. Если гомосексуалов создал Бог, то они не вправе идти против Его воли, обращаясь к терапевту за «лечением». Просить же Бога об «исправлении» своей сущности чудесным способом верующий гомосексуал не вправе. Это тоже означает выступать против воли Создателя. Или не Бог создал человека?
Уже давно собираюсь уверовать, но каждый раз мешает какой-нибудь пустячок вроде изложенного выше. Не сможете ли объяснить противоречие или лучше обратиться к отцу Якову Кротову?
"Снять свою шкуру...", а, собственно говоря, зачем? У моей "шкуры", слава Богу, нет конфликта с моей душой. Все то время которое уходит у вас на "генетальные" размышления я вполне могу посвятить вещам куда более насущным, как для меня (мужчины), моей жены (женщины), рожденным нами детей, так и для развития общества в котором живу. Именно - развития, что для вашего сообщества является нонсенсом, ибо развитие подразумевает, в конечном счете преемственность поколений, продолжения себя как вида и пр. ЛГБТ - тупиковая ветвь, что, кстати, подтверждает ваша заметка. В стране происходят удивительные вещи, а вы все о членах, да влагалищах. Не о "снятии шкуры" и "вхождении в ан^H^Hположение" надо говорить (ибо эти постулаты не работают, как вы правильно заметили), а о хорошо забытом: "не делай другому того, чего не желаешь для себя". Правда, это гораздо доступнее для понимания? Я не гомофоб, ибо любая "фобия" - боязнь, а я вас не боюсь. Мне абсолютно все равно, чем вы занимаетесь в своих постелях и клубах, как вы одеваетесь и живете (ваш случай, в приоритете моих "пожалеек", стоит далее чем в конце). Но это до тех пор, пока вы не начинаете агрессивно афишировать свой образ жизни, назойливо махая вашими "радужками" на парадах, в прессе, улицах. Вот, в этом случае, считаю себя вправе афишировать образ жизни мой, с таким же "пылом", с каким вы защищаете свой. Права и свободы - движение обоюдное. P.S. Кстати, вы не задумывались почему провокаторы 24-го поставили подкупленный люмпен именно под ваши флаги?